- Доброе утро, мисс Тилли, – сегодня был его второй день в интернатуре больницы Святого Мунго, и Оз надеялся, что он пройдёт лучше, чем предыдущий, где Эверли успешно напортачил, не сумев правильно и с первого раза установить катетер.

Всю предыдущую неделю его и ещё нескольких таких же, как и Осирис, желающих посвятить свою жизнь медицине, готовили к тому самостоятельному плаванью, где они смогут без присмотра курирующего целителя выносить утки, открывать шторы и развлекать беседой пациентов, даже тех, что не могут ответить. И тогда Озу казалось, что получается у него довольно неплохо. Он мог найти общий язык даже со сварливой старушкой, уже полгода живущей в палате пятнадцать восемьдесят пять; не смутился, когда девчонку, на пару лет старше его самого, вырвало прямо на новенькую малиновую мантию стажёра, а уж выносить утки у него получалось лучше некуда. Но вчера, оказавшись один на один с необходимостью установить катетер-бабочку в локтевой сгиб беременной девушки, жалующейся на боли в левом боку, спасовал. Это на время выбило его из колеи, но Оз напомнил себе, что Эверли не сдаются, и решил начинать каждый день заново, пока не перестанет ошибаться.

Сегодня его отправили на пятый этаж, подальше от катетеров и даже блевотины. Причины такого поворота крылись в том, что с лёгкой руки его сестры получило название «бабушкино проклятье». То самое, что заставляло, в первую очередь бабушек, а во вторую – всех остальных, заговаривать с Озом, где бы он ни находился и чем бы ни был занят. Он был из тех ребят, которые с порога понравятся всем родственникам девушки, а сама девушка скажет: «Познакомьтесь, это мой друг». Именно поэтому личной жизни у него и не было, такую подругу он оставил там, на выпускном в Хогвартсе, пообещав себе больше не наступать на эти грабли. А точнее, пообещав Сид больше не вступать в это, как сестра выразилась, дерьмо.

Назначения были непростые. Оз просмотрел карты пациентов, пока поднимался в лифте, и с трудом подавил тяжкий вздох. Если с телесными недугами он ещё мог попробовать справиться, то вот за душевные браться ему было страшновато, особенно за те, где значились попытки суицида. Эверли заранее сочувствовал девушке, имевшей красивое и редкое имя Имоджен. Совсем юная, ещё толком и не успевшая узнать, какое разной бывает эта жизнь, она уже пыталась попрощаться с ней. «Отчаяние» - значилось в пометках целителя, работавшего с сознанием девушки. И от этого слова у Оза мурашки побежали по спине. Он мог только догадываться какие события способны довести до такого.

- Меня зовут Осирис, – он подошёл к окну и поднял жалюзи, впуская в комнату по-летнему яркие солнечные лучи. Ему нравилось некоторые вещи делать самостоятельно, без помощи магии. Пусть некоторые бытовые чары действительно облегчали жизнь, но многие из них казались Эверли больше прихотью, нежели необходимостью.
- Как вы себя сегодня чувствуете? – Оз улыбнулся, подходя ближе к кровати и опустился на стоящий рядом с ней стул. Девочка была миловидная и казалась моложе своих лет. На бледном лице выделялись почти бирюзовые глаза.
- Можно я посчитаю ваш пульс? – он не знал, что именно стало причиной этой страшной отметки «отчаяние», бросившейся ему в глаза при прочтении анамнеза, и старался выглядеть как можно более спокойно и безобидно. Озу совсем не хотелось её тревожить. Эверли положил руку ладонью вверх на край кровати, давая возможность девочке самой решить.